Я вышивала.

Мне бабочка села на кончик иголки

и тихо сказала:

«Рассыплется сердце на сотни осколков».

Спасибо. Я знала.

Ты лети, шелкокрылая,

эти ромашки – просто рисунок,

они не живые.

Я много думала, и мне рассудок

всю душу выел.

Но лучше так,

чем надежд и иллюзий мутить осадок.

Ты улетай

в солнечный день, где цветов аромат сладок.

Мне лучше так,

чем ждать от него хоть слово

и каждый день

по чуть-чуть умирать снова.

Лети. Осень уже близко.

Помнишь, как спасала тебя с ледника?

Как грела в своих руках,

забывая о рисках?

Как падала,

и с пальцев разбитых кровь вытирая, хотела кричать:

«Лети же!»

Ладони раскрыла, но ты опускалась все ниже и ниже.

Не донесла.

Бессильные крылья на лед упали.

Мы были близко, но вместе

так и не стали.

Такая красивая.

Тихо сидит, не улетает.

Что же он скажет мне завтра? Кто знает.

Утром я буду ждать от него ответа.

Это не долго. Раз, и любви нету.

И нет надежды.

Лети, моя бабочка, легкая, нежная.

Свободна отныне.

И я полечу, не жалея о прежнем и

забывая его имя.