Поезд №4, “The South-West Chief” – “Вождь Юго-Запада” - проследует по маршруту Лос-Анджелес – Чикаго через добрую половину Северной Америки. Мне часто приходится пользоваться его услугами, чтобы проехать свой отрезок от Канзас Сити до деревушки Напервиль, штат Иллинойс. К тому времени, как он достигает вокзала Канзас Сити, поезд уже два дня в пути. Почти всегда он опаздывает, то на 20 минут, а то и на 3-4 часа. Посадка суматошна. Места распределяют кондукторы, и каждый из них стремится спихнуть пассажиров в соседний вагон. Поэтому иногда приходится метаться по перрону от кондуктора к кондуктору, тихо зверея от этой совершенно неожиданной для Штатов неорганизованности. Поезд наполнен запахами человеческой жизнедеятельности и усталыми людьми, из экономии вынужденными проводить столь длительный путь в сидячем вагоне. Кондуктор выписывает место карандашиком на клочке цветной бумажки, параллельно рассказывая о проявленной им ко мне заботе: он посадил меня рядом с девушкой, а не с мужчиной, ведь мужчины в дороге, как известно, пованивают. Девушка на поверку оказывается необъятной чернокожей мамзелью, чьи ароматические свойства никак не уступают в яркости известным мне мужчинам после нескольких дней интенсивного треккинга.
Так за что же я люблю Вождя Юго-Запада? Прежде всего, за обзорный вагон (observation lounge). Именно сюда можно сбежать со своего назначенного места. Огромные смотровые окна демонстрируют красоты американского Среднего Запада: кукурузные поля, силосные башни и классические красные амбары, захолустные городишки с облупленными белыми домиками, привокзальные музеи, при каждом из которых стоит какой-нибудь исторический локомотив. Американцы очень гордятся своей железной дорогой. Однажды мне довелось наблюдать, как на одной из станций старинный паровоз вернули к жизни, и он вновь повез пассажиров, звеня золоченым колоколом и выдыхая из трубы густой пар. Пейзажи Среднего Запада умиротворяюще скучны. Пожалуй, самый яркий момент дороги – это мост через Миссисипи в районе городка Форт Мэдисон. Река настолько широкая, что действительно захватывает дух. Весной она разливается, и старый Форт вновь оказывается на осадном положении, его стены укрепляют мешками с песком. Такая же участь постигает многие прибрежные дома. Надеюсь, они не экономят на страховке.
В кафе обзорного вагона продают довольно сносный для Америки кофе, стоят полноценные столы с мягкими диванчиками и даже есть электрические розетки (что важно для владельцев полудохлых лэптопов, вроде меня). Иногда кто-то из любопытствующих попутчиков с соседних столов начинает поглядывать на экран, где ты обрабатываешь фотографии или пишешь что-то на незнакомом им языке. Но будучи кристально политкорректными, они никогда с тобой не заговаривают.
Кстати, о публике. Именно в этом поезде собираются представители колоритных меньшинств, которых не встретишь в современных аэропортах. Тут и монашки различных конфессий, и раввины в шляпах и с пейсами, и многоженцы мормоны, и традиционалистские семьи, вероятно, амиши. В этих семьях почти всегда трое или более детей. Мужчины и мальчики одеты в старомодные костюмы и круглые соломенные шляпы, а женщины и девочки - в длинные платья и характерные белые чепчики. У них светлые волосы, красивые простые лица и руки, привыкшие к ежедневному труду. Попадались мне и команды скаутов, и рок-музыканты (видимо, не очень удачливые), и хиппи, словно вышедшие с концерта Джима Моррисона, и бородатые мужички-фермеры в клетчатых рубашках, и ковбои в носатых сапогах и шляпах, как у Иствуда, и даже был один мужик с прической Элвиса. Иногда мне кажется, что где-то в недрах Вождя Юго-Запада скрывается машина времени, откуда появляются все эти люди. Некоторых пассажиров встречаешь по нескольку раз и уже радуешься им, как старым знакомым.
Вождь Юго-Запада размеренно течет от станции к станции. Подобно мастерской художника, он создает идеальную атмосферу для того, чтобы мечтать, задумываться и творить. И я люблю его, этот повторяющийся отрезок жизни, где можно быть собой, можно быть никем и можно просто быть.